Джерард О`Нил - Черная месса
Поступь спецслужб стремительна, а память коротка – жалоба Грина канула в небытие, не оставив следа. Из осторожности Балджеру пришлось отступиться от должника, а Делахант полагал, что ФБР занимается расследованием. Прошли месяцы, прежде чем окружной прокурор понял, что простое на первый взгляд дело не сдвинулось с места.
Примерно через год после памятного ужина в ресторане «Бэксайд» Делахант на одном из официальных приемов встретил генерального прокурора штата, Джеремайю Т. О’Салливана.
– Чем закончилась та история с Грином? – спросил Делахант и получил ответ.
– Мы проверили, но оказалось, что там не за что зацепиться.
Окружной прокурор пожал плечами.
– Что ж, такое случается.
«И я не лукавил, – скажет он потом. – Дела нередко разваливаются».
Но история Грина не давала ему покоя. Она вызывала слишком много вопросов. Что-то здесь не сходилось. Прокурор округа Норфолк видел известных гангстеров на месте преступления. Владелец ресторана показал, что подвергся вымогательству. От федералов требовалось лишь подхватить брошенный мяч и мчаться к воротам, обгоняя Балджера и Флемми. Что же им помешало?
Прошло пять лет, прежде чем смутные подозрения Делаханта начали складываться в целостную картину. К тому времени отношения окружной прокуратуры с бостонским отделением ФБР обострились до предела. Трения между различными силовыми ведомствами и органами юстиции – дело обычное, такова особенность их работы. В Бостоне, как и в любом другом городе, это в порядке вещей. Но здесь речь шла о другом.
В начале 1977 года, вскоре после того как дело Грина передали в ФБР, на окружную прокуратуру свалилось громкое убийство. Чтобы раскрыть преступление и найти тела двух восемнадцатилетних девушек из Куинси, Делахант и полицейские следователи заключили соглашение с осведомителем по имени Майлз Коннор, отъявленным мошенником с изощренным умом и внушительным послужным списком. Рок-музыкант и наркодилер, ловкий вор, достигший высот мастерства в краже произведений искусства, в 1966 году он добавил к своим подвигам вооруженное нападение на полицейского, тяжело ранив патрульного в ходе перестрелки. Даже в продажном мире информаторов Коннор казался явным аутсайдером, «мешком неприятностей». Однако он знал, где зарыты трупы.
Сделка с ним вызвала громкий скандал как в окружной прокуратуре, так и за ее пределами. ФБР не на шутку разъярилось, оттого что Делахант пообещал свидетелю в обмен на сотрудничество досрочное освобождение из заключения. Федералы восприняли это как личное оскорбление, поскольку именно они отправили Коннора за решетку по обвинению в хищении художественных ценностей. И хотя в 1978 году с помощью Коннора Делаханту удалось найти трупы исчезнувших девушек, а затем привлечь к суду убийцу, бюро гневно обрушилось на «нечестивый союз» окружного прокурора с преступником. Агент Джон Коннолли лично убедил федерального прокурора провести расследование на предмет причастности Коннора к жестоким убийствам девушек. В итоге свидетеля обвинили в подготовке убийства. Он предстал перед жюри присяжных и был осужден, но позднее защите удалось добиться пересмотра дела. В ходе повторного слушания Коннора оправдали.
Делахант знал, что вокруг сделки с Коннором поднимется шум. Сотрудники прокуратуры, на мнение которых он привык полагаться, предупреждали о возможных последствиях. Но он и вообразить не мог, что конфликт выльется в открытую войну, в обмен гневными обвинениями в зале суда, на телевидении и в прессе. То, что вначале казалось невозможным, немыслимым, стало зловещей реальностью.
ФБР позволяло себе и личные выпады. Как-то раз Джон Коннолли встретился с одним из помощников Делаханта, Джоном Кивланом. Молодой обвинитель возражал против привлечения Коннора в качестве источника, и Коннолли было об этом известно.
Позвонив Кивлану, агент пригласил его пообедать. Они условились о дате. Кивлан пришел, полагая, что фэбээровец хочет обсудить расследование другого убийства. Но Коннолли с места в карьер принялся забрасывать его вопросами о Делаханте и о соглашении прокуратуры с Коннором. С особым пристрастием агент допытывался, не подозревает ли Кивлан окружного прокурора и полицию штата в сговоре с преступником – зная, что Коннор виновен в убийствах, обвинители позволили ему уйти от правосудия и купаться в лучах славы, красуясь перед камерами репортеров (после обнаружения тел жертв свидетель оказался в центре всеобщего внимания).
«Я довольно скоро понял, что обед был лишь предлогом, чтобы собрать побольше грязи на Билла, – вспоминал позднее Кивлан. Грубый кавалерийский наскок Коннолли привел его в замешательство. – Похоже, агент видел осведомителя во всех и каждом. Думаю, он рассчитывал, что из-за разногласий у нас в офисе я стану снабжать его информацией. Обед вышел коротким». Разумеется, вернувшись в прокуратуру, Кивлан рассказал Делаханту о странной встрече с Коннолли.
Много лет спустя, оглядываясь назад, он размышлял о том, что стало подлинной причиной яростной битвы между окружной прокуратурой и ФБР. Возможно, сражение шло не за Коннора, а за Балджера? Но как бы то ни было, вместо того чтобы бороться с преступностью, Коннолли посвящал львиную долю времени грязным подковерным интригам и крикливым заявлениям в прессе. Впрочем, борьба с преступностью не значилась в числе приоритетов молодого агента из Южного Бостона.
Из кровавой схватки с ФБР из-за Майлза Коннора Делахант вышел изрядно побитым, перемолотым железными челюстями прессы, которую бюро позаботилось настроить должным образом. Правительственные чиновники публично распекали его за соглашение с преступником, перекочевавшим со свидетельского кресла на скамью подсудимых. В основном журналисты поддерживали ФБР, чему немало способствовали личные связи Джона Коннолли с репортерами «Бостон глоуб» и «Бостон геральд», а также кое с кем из телевизионщиков. Агент показал себя блестящим пиарщиком, ловким манипулятором, виртуозно жонглирующим правдой. Обаятельный, разговорчивый, он отказался от положенного ему по должности образа сурового, застегнутого на все пуговицы федерала с оловянным взглядом и каменным лицом. Этот маневр прибавил ему очков в глазах газетчиков. Коннолли не ограничивался периодическими интервью, он усиленно обхаживал репортеров, завоевывая их расположение.
Так было вначале, когда лишь немногие представители органов правопорядка подозревали, что ФБР переметнулось на сторону Балджера. Делахант принадлежал к их числу, однако ему пришлось убедиться на собственном опыте, что противостояние с бостонским отделением бюро обходится слишком дорого. Федералы играли грубо. Они били жестоко, насмерть. Мишенью стал сам Делахант – в Бостоне бьют наверняка.
В 1980 году прошел слух об интрижке Делаханта с официанткой из Куинси. Якобы дело кончилось плачевно – поговаривали о выломанной двери в квартиру, о громкой брани и криках, всполошивших соседей. Об этом прознала пресса, и один телевизионный репортер зачастил к женщине. Визиты продолжались два года, официантку убеждали дать интервью, выступить в эфире с обвинениями и привлечь Делаханта к суду. И каждый раз женщина отвечала, что «пересуды возникли на пустом месте, в них нет ни слова правды». «Будь Делахант виновен, – твердила она, – он лишился бы поста окружного прокурора, уж вы мне поверьте».
Интерес к сплетням проявили не только журналисты. Однажды в конце 1982 года в ресторан в Куинси явились два агента ФБР и спросили официантку. Владелец заведения объяснил, что девушка больше у них не работает. Агенты что-то пометили в своем блокноте, поблагодарили хозяина и ушли. Больше они не появлялись.
В январе 1983 года официантку навестил еще один гость: давний знакомый – Стиви Флемми. Позднее она описала его местной полиции как «игрока чужой команды».
Они зашли выпить в какой-то бар в Куинси. К изумлению девушки, ее старый приятель слышал о темной истории с Делахантом. Флемми хотел узнать лишь одно – правдивы ли слухи. «Нет», – заверила его официантка, повторив то, что говорила уже не раз. Больше Стиви не появлялся.
Глава 4. Искусство лавирования
Бостонское отделение ФБР сделало ставку на Балджера и Флемми. Пол Рико, Деннис Кондон и Джон Коннолли собирались получить как можно больше от удачной сделки, даже если это означало махнуть рукой на всех Фрэнков Гринов этого мира и начать жонглировать тремя горячими картофелинами, нарушая разом устав ФБР, директивы генеральной прокуратуры о работе с источниками в преступной среде и федеральное уголовное законодательство. К счастью для своих коллег, Рико успел найти собственный «неповторимый» стиль сотрудничества с информаторами, дела темного и мутного. Он задал тон другим кураторам в Бостоне, провозгласив свое кредо: правила для того и существуют, чтобы их нарушать.
«Главное – подобраться к мафии, для этого все средства хороши», – считали в бюро. На региональные отделения ФБР по всей Америке оказывали давление, требуя вербовать осведомителей особого ранга – «источники из высшего эшелона», – чтобы вести войну с организованной преступностью. Бюро непростительно долго не желало признавать существование коза ностра, что и послужило причиной общественного недовольства. Главную роль в этом сыграла твердолобость Эдгара Гувера. Тот предпочитал собирать статистику ограблений банков и охотиться за коммунистами, вместо того чтобы внимательно оглядеться вокруг и заметить очевидное.
